Эволюционисты могут возразить, что эти алгоритмы мозга вырабатывались не для музыкальных или математических, а для совсем иных целей, а затем были, соответственно «переобучены». Однако никто не может сказать, каковы могли быть эти иные цели, ради которых возникали столь высоко развитые умственные возможности. Партнер Чарльза Дарвина Альфред Уоллес явно признал это противоречие. Он писал: «Такой инструмент (человеческий мозг) был развит впрок для будущих нужд его обладателя».
Вернемся на миллион лет назад, во времена, когда человек боролся за свое выживание. Спрашивается, как Ричард Докинс объясняет то обстоятельство, что эволюция благоприятствовала не существенным его способностям в области искусства, музыки и математики? 
Почему же мозг, который в это время уже был по крайней мере отчасти развит, не использовал преимущества любых форм способностей, полезных для выживания, таких, как тонкое чутье, инфракрасное видение, обостренный слух и т. д.? Предполагается, что эволюционная теория может объяснить все, но она явно не в состоянии объяснить человеческий мозг. Именно поэтому некоторые весьма уважаемые современные ученые стали искать иные механизмы развития, отличные от естественного отбора. Первым начал эту дискуссию Альфред Уоллес — он высказал подозрение, что для объяснения необычайных художественных и научных способностей человека необходимо привлечь другой фактор — «некий неизвестный духовный элемент».
Чтобы забить последний гвоздь в гроб эволюционной теории, нужно задаться следующим вопросом: кто же был тем соперником, из-за конкуренции с которым мозг Homo sapiens развился до такого размера и сложности? Какого рода соперничество превратило интеллектуальные способности в такой важный фактор выживания? Кто это был, кого человек стремился пересилить за счет ума?